О перестановках, переменах и о крутых бАлонских системах

*

Перемен
требуют наши глаза.
Перемен
требуют наши сердца.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен! Мы ждем перемен!"
(В. Цой)

Помните начало перестройки? Интересное было время. Всем казалось, что стоит только убрать все то, что мешало жить, и жить тут же стало хорошо. Наверное, это очень похоже на:

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим.
Кто был ничем, тот станет всем.

Причем, понятное дело то, что нужно было разрушить, каждый видел немножко по-своему, а уж каким будет тот самый новый мир, никто ни у кого не спрашивал, потому что всем было и так понятно, что он будет замечательным. Хотели, короче говоря, как лучше. Получилось - соответственно. Из сказанного, кстати, совершенно не следует, что тот мир не нужно было разрушать. Еще как нужно! Просто дьявол всегда таится в деталях.

Во время перестройки я работал в Киргизии в школе. Учителем. Как-то раз году так в 1991 в конце урока пробегает по всем классам дежурный ученик и просит всех учителей на перемене собраться в кабинет директора. Собираемся. Директриса проникновенным голосом сообщает нам, что теперь настало новое время, все будет хорошо, работать станет легче и интереснее, дети начнут рваться к знаниям, а солнце перестанет прятаться за облаками. Все, что для этого необходимо, это начать вести уроки на родном языке. Желательно, прямо со следующего урока. Мы, конечно, немало удивились. Не столько даже чудесному изменению, которые должно последовать за ведением уроков на родном языке, сколько техническим аспектам этого великого шага. Родной язык, он ведь у всех разный. У директрисы он, очевидно, киргизский. Хотя, тоже далеко не факт, она родилась и выросла во Фрунзе, где и киргизы-то говорили исключительно по-русски, в том числе, и у себя дома. Потом с этим, кстати, возникли немалые сложности, потому что так уж сложилось, что те, кто хорошо владел киргизским, как правило, плохо владел необходимым для цивилизованного человека минимумом знаний. Это, конечно же, неправильно, но так сложилось. Поэтому, в Бишкеке, в который как раз тогда переименовали Фрунзе, до сих пор говорят, в основном, по-русски. В том числе, и киргизы.

Но вернемся в 1991. Получили мы от директрисы ценные указания и отправились воплощать их в жизнь. Я и мой приятель Борис, оба имевшие выраженный семитский профиль, договорились начать урок с фразы "Шалом алейхем, тайере киндер!" ("Здравствуйте, дорогие дети" на идише). Ни Борис, ни я идишем, к сожалению, толком не владели, поэтому на большее нас все равно не хватило бы. Я вошел и произнес заготовленную фразу. В классе повисла удивленная тишина. Класс состоял где-то на четверть из евреев, остальные - вперемежку русские, киргизы, казахи, корейцы, в общем, обыкновенный советский интернационал. Через минуту семитствующая четверть класса радостно заржала. Я "смилостивился" над остальными тремя четвертями, и предложил пока отложить переход на родной язык и продолжать урок на русском.

Как ни странно, это явно хулиганствующая выходка не имела никаких последствий. То ли никто никому ничего не рассказал, что странно, то ли директриса поняла нелепость своих требований. В общем, все осталось как прежде.

Следующий интересный эпизод, связанный с грандиозными перменами, произошел уже в 1996. Тогда я работал в одном из расплодившихся университетов Бишкека. Их число поражает меня и поныне. В советском Фрунзе, как и в любой другой столице союзной республики, был джентльменский набор ВУЗов: университет, политех, мединститут, институт физкультуры, пединститут, сельхозинститут и еще институт искусств. Кажется, ничего не забыл. Как только началась перестройка, все институты быстренько сменили названия на университеты. Кроме того, в некоторых экс-институтах произошло размножение путем деления. Например, архитектурно-строительный факультет политеха объявил себя суверенным Университетом Архитектуры, а его же, политеха, горно-геологический факультет - Горной Академией. Кроме того, возникло гигантское количество частных учебных заведений, которые также поспешили вставить в свое название слово "университет". Я сейчас уже не помню деталей, но в 1996 году у нас в городе было что-то порядка сорока университетов. Потрясно! В Израиле их всего семь, при том, что израильская наука будет все-таки поизвестнее, чем киргизская.

Так вот, я работал в одном из университетов с гордым названием "Киргизско-Итальянский университет." Я спросил у старожилов, почему киргизско-итальянский? Мне объяснили, что как-то приезжала сюда какая-то итальянская делегация, говорилось много пышных речей, заключались какие-то договора, выделялись какие-то гранты. Под это дело и заключили договор о создании Киргизско-итальянского университета, финансируемого киргизской и итальянской сторнами. Вроде бы, под открытие итальянцы даже, действительно, чего-то дали. То ли комплект книжек, то ли пару компьютеров - не помню точно. Понятное дело, после этого итальянские спонсоры куда-то пропали, но университет остался. Обучалось на нем, на момент моего прихода, человек 300 студентов по двум специальностям: менеджмент и туризм. Между прочим, должен сказать, что мы учили студентов неплохо. Ну, в смысле, кто как умел. Преподский состав почти весь из "старых" ВУЗов, вполне профессиональный. Я преподавал английский, вроде бы, все были довольны. Были некоторые сложности с преподаванием спецдисциплин. Ну, посудите сами, кто, чему и как мог обучить в бывшем СССР менеджменту? Или туризму? Ясное дело, учили, соответственно, политэкономии и географии. А как еще? В точности так же, как религиоведение повсюду вели преподаватели научного атеизма. Но это уже были сложности не нашего университета, а всеобщие.

Для преодоления этих объективно существующих сложностей руководство университета периодически ездило в заграничные университеты, показывая нам по приезду яркие фото и рассказывая о тамошнем высшем образовании. Иногда даже привозили пару учебников. Мне с моим преподаванием английского учебники эти очень даже помогали.

Вернулся как-то раз наш ректор из очередной такой поездки и начал нам рассказывать, как правильно учить студентов. Поездка же его была семинаром по теме "Болонская система преподавания". И вот рассказывал он нам о том, что больше всего ему понравилось, когда лектор на лекции потратил на новый материал всего минут 10, во время которых он просто выписал на доске, что к следующей лекции студенты должны прочитать страницы с такой-то по такую-то из одной книжки, с такой-то по такую-то из другой и так еще из нескольких. Все остальное время он беседовал со студентами, выясняя, что они освоили из предыдущей порции страниц и книжек. Преподаватель не только контролировал, но и углублял и расширял знания студентов. В конце лекции он объявил, сколько кредитов (о, это волшебно-непонятное слово кредит!) получает каждый студент за это занятие. Лекция кончилась, и студенты отправились на копировальные машины, стоящие тут же в коридоре, копировать необходимые к следующему разу страницы учебников.

Наш ректор был в полном восторге от увиденного. "Главное, никаких проблем, - восхищался он, - выходишь в корридор, тут же все копируешь, дома читаешь, на следующей лекции рассказываешь, получаешь оценку. Экзамен вообще не нужен!" Мы поняли: болонская система очень похожа на советское семинарское занятие, но только с копировальной машиной в корридоре.

Через год я уехал в Израиль. Пошел в университет, поучился, попреподавал, поездил по другим универсиетам в других странах. Мозаика сложилась, и стало наконец понятно, о чем тогда говорил ректор Киргизско-итальянского университета. Та лекция, о которой он рассказывал, была, во-первых, никакой не лекцией, а именно семинаром. Во-вторых, судя по всему, проводился он весьма халтурно. Ну, да ладно.

Вспомнилось мне все это потому, что пару недель назад я говорил по телефону со своим старшим сыном, который живет в Бишкеке со своей мамой - бывшей моей женой. И сын-студент очень гордо мне рассказал, что у них в университете теперь будут учить по новейшей и прогрессивной... болонской системе. В его изложении суть болонской системы состояла в том, что экзаменов у них не будет, а вместо этого будут модули - что-то типа контрольных работ, поэтому, сказал им ректор, студенты больше не смогут ничего не делать весь семестр, подучить к экзамену и на холяву принести хорошую оценку. При этом, по словам сына, ректор со страшной силой напирал на то, что система уникальная, совершенно необыкновенная и сотворит чудо. Пришлось мне пыл сына охладить, сообщив, что все это уже было. Еще когда я учился, были аттестации, потом, когда я уже преподавал, их переименовали в модули, но суть не менялась. Просто это все не называлось болонской системой.

Кстати, что же такое - эта самая болонская система? Сначала я поспрошал нескольких профессоров с немалых университетским стажем. Все они сошлись в том, что система преподавания в университетах от Штатов до Норвегии и от Ирландии до Израиля практически одинакова, но никогда не слышали, что она - болонская. Бог с ней, пусть будет болонской. Что же в ней существенно?

Самое главное - двухступенчатая система преподавания: бакалавр (2-4 года) - магистр (еще 2-3 года). Потом еще третья ступень, доктор, но это уже различается по университетам. То есть, студенты всего мира могут, например, получив первую степень (бакалавра) в одном университете, поступить на вторую степень (магистра) в совершенно другом университете и даже в другой стране. Именно это было так важно европейцам, которые все пытались убедить "советских", что, если они хотят свободный обмен студентами и преподавателями, то должна быть взаимная конвертируемость степеней.

Вторая существенная вещь - свободный выбор предметов. Это - общепринятая на Западе вещь, когда, за исключением ограниченного числа обязательных курсов, студент сам выбирает курсы, которые его интересуют, таким образом, чтобы в сумме набралось определенное число "очков" (тех самых кредитов), являющееся требованием к академической степени. Очень болезненное требование для громоздкой и неповоротливой советской системы, предполагающей, что студент плавно переходит из семестра в семестр согласно расписанию, общему для всего его потока. Поскольку выполнить это требование постсоветские университеты, как правило, не в состоянии, они о нем и не говорят. Еще одним аспектом этого требования является возможность студенту прервать обучение на любой точке и возобновить его снова через год или два. Это выполнить легче, но постсоветские университеты психологически не готовы к тому, что один получит степень за два года, а другой - за семь лет.

И, пожалуй, последний важный нюанс - форма экзаменов. Нормой на Западе является письменный экзамен. Просто потому, что результат письменного экзамена легче оспорить, легче доказать, например, что студента "завалили". Кроме того, оценка за курс практически никогда не складывается из одной только экзаменационной оценки. Обычно она строится примерно так: 60% оценки - экзамен, 20% - модули (в Израиле они называются бханим), 10% - посещение занятий и 10% - личное мнение преподавателя. Очень редко, как исключение, связанное с какими-либо особыми обстоятельствами, курс оценивается без экзамена.

Вот, пожалуй, и вся болонская система.

Теперь посмотрим, что мы имеем в реальности в университетах СНГ.

Степеней получается три: бакалавр (4 года обучения, по максимуму, чтобы служба медом не казалось), "дипломированный специалист" - советские 5 лет, магистр - 6 лет. Чем оличается подготовка бакалавра от дипломированного специалиста и от магистра? - Ничем, кроме количества лет. Все то же самое: лекции, семинары, упражнения, лабораторные работы. Но ведь это в корне неверно! Магистр-то как раз очень сильно отличается от бакалавра, причем совсем не числом прослушанных курсов. Бакалавр только учился, а вот магистр самостоятельно выполнил исследование. Настоящее, опубликованное в настоящем научном журнале и внесшее настоящий вклад в науку. Это - не трех- или шестимесячная дипломная работа, как было в Союзе. Это - гораздо более серьезно.

Гибкий выбор курсов и продолжительности обучения? Ни фига!

Многофакторная оценка? Да, но, как правило, в каком-то дико извращенном виде. Попробуйте-ка оценить, например, приведенные мной выше критерии оценки по пятибальной системе? Замучаетесь!

Ну, и что же остается в реузльтате. Как это что? - Семинар с ксерокопировальной машиной в корридоре. Это и будет болонская система в постсоветском исполнении. Я бы сказал, не бОлонская, а бАлонская. От слова Баллон - пузырь. Вроде большой, а внутри - пустой.

Самое смешное - это читать и слышать совершенно серьезные рассуждения об этой системе, из которых ясно видно, что дискутирующие понятия не имеют, что такое болонская система. Вот-де, на Западе от нее уже отказываются, а мы собираемся вводить. Они воюют с балонской системой, но не могут понять, что дело совсем не в ней. Сегодняшняя система университетов на Западе - хороша она или плоха - просто удобна. Она подходит для внутреннего строя этих университетов, она с ним гармонична. Но она отнюдь не является стержнем этих университетов! Убери из хайфского Техниона бакалавров и магистров, введи устные экзамены, заставь всех оценивать только и исключительно по их результатам - Технион не умрет и, скорее всего, не станет хуже. Разумеется, потребуется время, чтобы привыкнуть. Понятно, что будет не так удобно, как сегодня, потому что сегодняшняя система оттачивалась десятилетиями и очень хорошо приспособлена к университету.

А что же важно? Что, на самом деле делает университет настоящим? Сложный вопрос. Уровень преподавателей. Высокая планка требований. Дух демократии. Хорошее финансирование. Традиции. Все то, короче говоря, что было в наличие в лучших советских ВУЗах, выпускники которых и сегодня ценятся во всем мире на вес золота. А система преподавания... балонская-шмалонская... Это - как у Крылова в сказке о квартете: а вы друзья, как ни садитесь...

Комментарии

Аватар пользователя Аннушка

гугага...а что бы на это ответило наше министерство образования.... :twisted:
гугага

Новые комментарии