Семитские конструкции существования

hist_ling, мой любезный френд, обратился ко мне с просьбой рассказать об ивритском слове יש yêš "есть, существует, имеется" и, вообще, о проблеме конструкции существования в семитских языках.

Все современные семитские языки имеют в арсенале слово, являющееся частицей (наречием) существования. Нечто вроде русского "есть", а еще точнее, английского "there is", французского "il y a" или, скажем, испанского "hay".

В иврите это - слово יש yêš, которое используется, прежде всего, конструкциях типа:
יש אנשים בבית yêš ʔanāšîm ba-bbayit. "В доме есть (существуют, имеются) люди".

В арамейском (диалект российских ассирийцев) - очень функционально похожее слово ʔît, например:

gaw bîtâ ʔît nâšâ "в доме есть человек"

В арабском используется наречное слово في fī, например:

فى البيت فى رجال fi-l-bayt fī rağāl "в доме есть люди"

Современные семитские языки продолжают древние. В древних иврите и арабском также употреблялись частицы существования yêš и fī. В различных диалектах арамейского употребляется частица существования ʔît, ʔeyt, ʔayti. К этим языкам стоит прибавить угаритский (ʔit /ʔayti/) и геэз (bo, botu).

Попытка систематизировать семитские частицы существования приводит к делению их на две группы:

1. Арабский и геэз используют конструкцию "в нем": *bi + hu > араб. *fihi > fī; геэз *bihu > *biu > bo.

2. Западносемитские языки используют наречие *ʔayt(i), которое сохранилось в угаритском и в библейском арамейском (книга Даниэля), в более поздних диалектах арамейского перешло в ʔît, ʔeyt, а в иврите закономерно перешло в *ʔêš и, по смысловой диссимиляции с ʔêš "огонь", в yêš (слабый ʔ часто чередуется в семитских языках с y и w).

Можно ли считать какую-то из этих конструкций восходящей к общесемитскому состоянию? На мой взгляд, нет. Мне кажется, наиболее древний способ выражения конструкции существования зафиксирован в аккадском, который вообще обходится без каких-либо маркеров существования:

ina imitti hašîm šēpum "справа от легкого (есть) нога"

___________________________

Небольшое дополнение:

В отношении наречия существования *ʔayt(i) есть две серьезные проблемы. Во-первых, в арабском существует отрицательная форма ليس  laysa "нет, не существует", которая формально прекрасно объясняется как laʔ + yisa, что не может не навести на мысль об ивритском yêš. В этом случае возникает противоречие между данными арабского и арамейского с угаритским. Дело в том, что в ивритском š совпали два общесемитских звука: t и š. Но в других семитских языках они продолжают различаться. Исходя из арамейских и угаритских форм (ʔayti) в ивритском š в слове yêš отражается именно старый t. Арабское же laysa, если признать его родство с ивритским yêš, однозначно говорит о старом š. Приходится либо отказаться от идеи родства yêš и laysa, либо признать совершенно аномальное развитие семитского t в арабском.

Вторая проблема заключается в том, что в аккадском существует глагол išûm "иметь", который слишком похож на ивритское yêš, чтобы не обратить на это внимание. Кроме того, в эблаитских текстах отмечен инфинитив i-ša-wu "быть". Фонетически в обоих случаях нужно говорить не о š, а о t, поскольку в эблаитских и старо-аккадских текстах t последовательно передавался слоговыми знаками  ŠA, ŠI, ŠU, а š знаками SA, SI, SU. Таким образом, и в восточно-семитских языках существовал корень ʔyt, который имел значение "быть, существовать". Но это все равно не позволяет возводить на общесемитский уровень наречие существования ʔayti.